"Не хочешь встретится?" — записка неприятно обжигала пальцы, когда девушка увидела, кто её написал. Нет подписи, только быстрый рисунок свернувшейся змеи, заставляющий свернуться уже внутренности в животе в узел.
Чёрт. Нура не была к этому готова. Ни разу за последние три года с тех пор, как последний раз видела Эсемира на пороге дома, когда перед ним стоял Скай и обещал, что нанижет тело бывшего друга, парня на самые острые пики и заставит страдать. Эсе тогда улыбался, смотрел совсем не на Ская, за его спину, на лестницу, где стояла Нура, сжимающая до побеления костяшек перила.
"Ещё увидимся".
Увидимся. Встретимся.
Совершает ли Нура ошибку?
Сто раз да, сказанные ею самой, сказанные братьями и сестрой, сказанные матерью, которая сидела рядом с младшей дочерью, отходящей от наркоты.
Страничка жизни в два года, почти три, которую Нура предпочла бы забыть. Желательно навсегда. Желательно без права возвращения этих отвратительных и самых отстойных пятнадцати, шестнадцати и семнадцати лет. Кто-нибудь сверху, один из богов. которым поклоняются люди, Дракон или святой человек, внезапно приравнявшийся к богу, могут ли они стереть это из всех памятей, связанных таким событием, чтобы больше никогда? Могут? Нет? А если сказать пожалуйста?
Друзья тогда смотрели на резко ставшую серой Нуру вопросительно. Фил пытался заглянуть в записку, а когда удалось, присвистнул, ведь звали Нуру в достаточно элитный клуб.
— Туда не пройдёшь просто так. Деньги или приглашение.
Сайлас гулко сглатывал и держал руку на плече девушки, спрашивая, нужна ли помощь. Может, пойти с ней?
Шон молчал, прожигая взглядом записку. А потом заявил, что никуда Нура не пойдёт.
Слушала ли она хоть кого-то, кто заявлял подобное?
Увы или к счастью, никогда.
Может поэтому ближе к вечеру она начала собираться. Собираться совсем не так, как нужно в клубы, потому что, честно, её в последнее время от них тошнило. Побегай официанткой два выходных и три будня в неделю — проклянёшь. Нура знает все эти клубы, она в каждый залезла за ширму в поисках работы и приключений на свою задницу. Почти всё одинаково, в разной степени развращено или испорчено.
Чёрт побери, да она с Каллая, ей ли жаловаться на развращённость?
Узкие брюки с рваными коленками, футболка и кожаная куртка. На улице почти начало зимы, а ей, честно, не холодно. Или очень холодно, только она не признается, в надежде на тело скуривая очередную и последнюю из пачки сигарету. Только не поможет, но как-то всё равно.
Подвести глаза, хлопнуть ресницами на свой образ в зеркале, встречая всё такую же похожую на приведение в тёмных одеждах с растрёпанными белыми волосами. Взять сумму, приличную, почти разоряющую карманные деньги на вход, ценой за который с ней любезно поделился один из однокурсников. Подумаешь, ещё заработает, раскрутит каких-нибудь посетителей клуба на алкашку, слишком дорогую, потянет немного из толстосумов-мальчиков, тратящих бессовестно отцовские деньги, поможет какой-нибудь девчонке стать смелее и из вредности младшей сестры цапнет чаевые Матильды.
Хочешь жить — умей крутить других. Так, кажется, говорила одна из знакомых, находящая себе на каждый месяц новый богатый кошель.
Нура выбегает из дома, почти сбивая с ног дворецкую, готовую влепить младшей Уайт полотенцем за такое. Получается только коснуться, а девушка кричит: "Прости, Долорес!".
И убегает, быстрым шагом по району, известной дорожке, которая коротким (почти) путём до Новостройного, куда и нужно. До клуба, возвышающего огромным зданием, полным стекла.
В голове вспыхивает мысль. Дурная, заставляющая улыбнуться озорно, хитро, склоняя набок голову.
А что, если всё это стекло разбить? На мелкие кусочки, разнести до кристаллов, заморозить, а потом сжать?
Матильда плохо влияет, это факт. Старшая сестра не учит абсолютно ничему хорошему.
Заплатив (жаба грустно вздыхает, пытаясь дышить), Нура заходит и тут же хочет выйти. Выбежать и домой. Или к друзьям, потому что, ну, зачем ей это? Нужно было слушать Шона и старые слова Ская, чтобы Нура даже не думала о встречах с Эсе.
Она не думала, честно. До этого дня.
Поэтому проходит к бару, запрыгивая на высокий стул и прося что-то наименее алкогольное.
И разворачивается лицом к остальному клубу, рассматривая толпу.

Саймон Даркит

Нуру не трясёт. Она думала, что возьмёт нервозность, та самая, когда встречаешься с кем-то не очень приятным, кем-то, кого, пожалуйста, видеть не хочется, заберите, скажите, что просто шутка, Нура посмеётся и выпьет ещё пару коктейлей, чтобы был повод сюда прийти, не просто же штаны просиживать, потратить кучу бабла за вход на "просто посмотреть". Просто посмотреть она бы и бесплатно зашла, кто-нибудь из знакомых, которых завела девушка за короткое время в Лите, наверняка обладает пропускными карточками в любое место.
Нура всегда была не очень общительной, не очень активной, предпочитала обходиться коротким списком знакомств или просто пятью именами своей семьи, потому что большего и не надо. Мало потребностей, мало желания выходить из дома. В школе невидимое место, в Лицее, на вечерах, пока не ворвется Мара и не решит, что белый ей надоел, пора творить что-то невообразимое и чудесное, ставить всех с ног на голову и пусть радуются. Со старшей сестрой Нура чудила, с ней она чувствовала, что может больше, чем быть просто фигурой среди остальных. Да, кому-то такое не нравилось, братья не оценили их безумства и пытались ловить их до того, как случится что-то сродни маленького апокалипсиса.
Потому что в тихом омуте черти водятся.
Нура была таким тихим омутом.
Пока не повстречала друзей, не стала в компании с двоюродной сестрой.
И потом, после всех событий, стала снова тихой. Неприметной, словно ее и в помине нет.
И в Лите старалась быть такой же. Даже с компанией, с ребятами, с которыми подружилась, кажется, слишком быстро. Но они были простые гики, задроты и чудики с последних парт, кроме Шона, непонятно как затесавшегося в их славную компанию, будучи что-то сродни сорви головой и казановой. Единственная яркая часть, но он чаще был у себя на факультете, приходил на большой перерыв и привлекал внимание.
А Сайлас и Фил были лапочки. Мама бы точно оценила такую хорошую компанию вечного опаздуна и мистера "высплюсь на парах" и тихого застенчивого "я в другом месте дешевле видел".
Нура краем глаза осматривает зал и не может представить друзей здесь. Никак. Может, Шона, единственный, кто впишется в вычурность и пошлось, в вызывающий контраст. Все остальные знакомые будут там будто не свои. Белые вороны среди красивых птах, которыми были почти все в этом клубе.
Часы идут, а Эсемира нет. И девушка пригубляет коктейль ещё раз, смакуя на языке сладость сиропов и жгучую, почти не ощутимую часть алкоголя.
Парень рядом заказывает мартини. Нура вспоминает, как Скай и Тиль спорили насчёт него, считая или адской приторной гадостью или "ничего ты не понимаешь в алкоголе, сейчас я тебе намешаю".
- Одна, - отвечает после секунд раздумия девушка, надеясь, что слова окажутся правдой. Что правда будет здесь одна и записка просто злая шутка, групповые галлюцинации.
И отодвигает ладонь от незнакомца подальше, чтоб больше её не касались. Не любит.

Саймон Даркит

Удивительно. Незнакомец не лезет. Не трогает больше, молчит и занят своим мартини, не пытается схватить за руку или начать говорить, что такие недотроги, как она, только ломаются, да они ведь ничего не делают. Некоторые люди становятся слишком настойчивыми, наглыми, противными, потому что продолжают лезть, лезут через установленные границы личного пространства, могут вешаться на плечи и говорить прямо на ухо, касаясь губами ушной раковины. Это мерзко, это вызывает отторжение и желание если не убить, то треснуть хорошенько, чтоб навсегда стало понятно, что такое поведение противно другим, чтобы запомнили понятие личных границ.
Незнакомец так не делает и это не то чтобы радует Нуру, но сидеть с воспитанным человеком рядом куда лучше, чем с наглецом, потому что во втором случае может случайно случится драка. Случайно, Нура тут не причём.
Было бы неплохо, если бы и в клубе, где девушка работает, были бы такие, а не те вездесущие руки, которым дай схватить, потрогать, залезть, вау, официантка же, что она сделает.
Пройдётся по твоим ногам и сделает вид, что это была не она, а сам свои культяпки раскидал куда не надо. Много народу, все танцуют, кругом такие же весёлые после коктейлей ребята, которым точно всё равно, что на полу, лишь бы не упасть.
Нура молчит, молчит незнакомец. Коктейль заканчивается, сёрбать остатки кажется как-то не очень, поэтому девушка подзывает бармена и просит повторить.
Парень спрашивает, не против ли она знакомства.
Нура задумывается, но ненадолго, потому что а почему нет?
- Не против, - качает головой, чуть поворачиваясь к незнакомцу.

Саймон Даркит

Алкоголь согревает, даже его малое количество заставляет внутри всё подтаять, не быть целым куском льда, от которого так холодно, что хочется застучать зубами. Алкоголь и, кажется, ещё не вышедший из организма никотин и дым согревают, мешаются между собой и не позволяют стать самому телу льдом.
Уже повернувшись, Нура может смотреть на человека. Прямо, не слишком вызывающе, не пялится, потому что это может быть неприятно. Просто рассматривает, скользит глазами по внешности, порой переключается на людей за плечом парня. Он примерно её возраста, но скорее старше. Ближе к Тиль, может быть, но не как старшие братья. Нура не может сказать, что тогда бы было неловко, но возраст это возраст, порой следует держать рамки, не быть слишком наглым двадцатилетним человеком, потому что в таком возрасте ты ещё маленький, как говорила мама.
Нура не была с этим согласна, но прислушивалась.
Волосы тёмные, цвета глаз не различить. Все цвета мешаются и меняются в лучах клуба, они яркие, не дают разглядеть настоящего. Но Саймон, как назвал себя незнакомец, темнее её. Волосы каштановые, глаза тёмные. Не сказать, что обычная внешность, Нура слишком привыкла к белым и белым. Те и кажутся обычными, а здесь интересно.
Парень словно снимает шляпу на манер поведения людей чуть раньше, может, времён матери, может, бабушки или раньше. Это кажется несовременным, но забавным, отчего Нура не сдерживает лёгкой улыбки.
- Нура, - представляется в ответ, склонив голову, - Просто Нура. Приятно познакомиться, Мон.

Саймон Даркит

Улыбка на улыбку, это позволяет немного расслабиться, потому что улыбка Мона не заискивающая, не слишком широкая, не пугающая. Не большая, ответ на её улыбку, возможно, даже неспециально, без раздумий выраженная эмоция, котороя приятна.
Не наигранно и не для того, чтобы расположить человека к себе ещё больше, чтобы выведать что, найти, увести за собой и сделать то, что хочешь, ведь вот, всё в твоих руках. Улыбка открывает не только человека, но и двери.
Здесь всё кажется естественным, обычным. Безопасным, возможно, нет необходимости ждать ножа в спину, искать в других эмоциях и жестах второе дно, чтобы понять скрытый смысл.
Нуре это нравится. Она решает расслабиться ещё немного и просто внутри себя удовлетворённо отмечает, что вечер уже не так плох, как казалось изначально.
Но это только пока, потом будет неизвестно что.
Но о потом думать не хочется.
- Можете, надеюсь, и я могу, - кивает на вопрос Мона девушка, чувствуя, что и оковы необходимой вежливости, когда всё Вы да Вы падает.
Так лучше, так удобнее.
- Впервые, - снова кивает, беглым взглядом осматривая место, - За время пребытия не удалось ещё тут побывать.

Саймон Даркит

Нура усмехается на догадку парня, хотя порой ей кажется, что всё здесь очевиднее очевидного. Мало кто в других Империях выглядит также светло, бело, даже слишком. Порой Нура думала, что если захотеть, то можно слиться со снегом — кожей, волосами, закрыть глаза, чтобы не виделась это мрачная радужка цвета туч перед снегопадом. Если надеть такую же белую одежду, то можно стать снежным покровом, один в один он. Если так лежать и почти не шевелиться, то никто е заметит, примет за часть пейзажа.
Они могут обращаться друг к другу на ты, уже легче дышится, словно маленькая преграда убрана, никаких формальностей, этих громких "Вы", которые по этикету должны быть наполнены уважением. А "ты ближе, теплее, даже если это просто незнакомец напротив. потихоньку пьющий мартини, но Нура успокаивается. Перестаёт думать, что будет потом, потому что это ещё не случилось. Сейчас есть только разговор, спокойный, размеренный, они аже не перекрикивают музыку, просто беседуют, повернувшись друг к другу.
Девушка даже задумывается, когда такое в последний раз было? Не считая трёх оболтусов. которых она зовёт друзями.
— Неместная, — качает головой на вопрос Саймона, тут же убирает волосы с одного плеча на другое, чтобы не мешались, — Каллайка, по мне, наверно, заметно. А ты? — Нура отодвигает от себя стакан, больше пить не хочется, ей достаточно. — Был здесь? В клубе, имею в виду.

Саймон Даркит

От разговора следовало бы ожидать неловкость, будь кто другой на месте Нуры более активный, жизнерадостный и общительный. Наверное, этому человеку показалось бы, что разговор идет слишком медленно. И что Нура — не лучший собеседник, из нее слова почти вытягивать приходится, вопросы задавать.
Матильда, старшая сестра девушки, говорит, что ее младшая в беседах бревно. Постоянно ее подталкивать нужно, давать темы для беседы, заваливать вопросами, чтобы добиться ответа хотя бы на пару из них.
Но Нура просто не спешит, ей не нравится перескакивать с темы на тему, знакомиться хочется глубже, узнать человека лучше, чем в паре фраз выведать имя и возраст, может, национальную принадлежность. Так не отсечешь ненужных и лишних знакомств, которые станут мертвым грузом и будут тянуть ко дну. Так не увидишь человека шире, чтобы потом не обжечься, понимая, с какой отвратительной личностью решил завести дружбу.
Хотя, с Саймоном немного по другому. Быть "бревном" не хочется, хотя переселить себя кажется трудным и алкоголь не идет на помощь, чтобы разговорить Нуру. И можно бы выпить еще, только девушка не решается.
Даже если хочется забыть истинную причину посещения клуба, даже если где-то в отдалении мелькнуло до боли знакомое лицо, которое хочется познакомить с ледяной крошкой. Напиться — дорога к тому, что произойдет что-то непоправимое, то, чего сама девушка себе не простит. И, Нура будет честной, если скажет, что мигом доверилась Саймону и может спокойно напиться в сопли рядом с ним.
Кто этих парней знает, что им взбредет в голову. Кто знает, кого они хоронят под своими дружелюбными масками.
Но даже если у Уайт есть сомнения, она их не высказывает. Не показывает, остается спокойной. Даже если то самое лицо в толпе тоже обратило на нее внимание.
Сани ушли, Эсе, девушке сейчас совсем не до тебя. У Нуры новый знакомый и нормальная беседа, которую она прерывать ради старых "друзей" не собирается.
— А если не прощу? — Девушка щурится на просьбу, потом усмехается, взмахивая рукой, — да ерунда, лучше прямо, чем закоулками.
Пытается вспомнить, как давно они с семьей в Литерии.
— Месяца два с половиной, наверное, — Нура садится поудобнее на барном стуле, закидывая ногу на ногу, — С переездом немного потерялась во времени, да и пока пыталась знакомиться с городом для начала. Лита большая, ее быстро не узнаешь. А ты местный?

Саймон Даркит

Нура кидает взгляд на танцпол, где все становится все больше людей, тянущихся потанцевать под сменившуюся мелодию. Незаметно для себя,девушка понимает, что даже не следила за тем, что здесь играет, кажется, будто вошла в "рабочий" режим, словно сейчас она не из тех, кто отдыхает и отрывается в клубе, а бегает с подносами и обслуживает посетителей, принимает заказы, игнорируя веселье вокруг. На работе совсем не до музыки, там бы расслышать в раскатах басов заказ и не перепутать, пробежать через чужие ноги и не наступить, иначе устроят скандал; увернуться от чужих рук и не столкнуться с другим официантом, которому позарез надо пройти в этом же маленьком проходе, что и тебе.
Что-то медленное, под такое, кажется, устраивают медленные танцы, нура в этом не разбирается. И разбившихся по парам на танцполе не так много, либо люди группками, либо сами по себе. кого-то не хило так качает от выпитого и, возможно, принятого под язык, если тут такое не запрещено.
Девушка смотрит на свой коктейль. Думает, что он вполне себе неплох и надо бы предложить сестре повторить его, потому что коктейли, где работает сама Нура, ей не очень нравятся. Слишком крепкие или сладкие, в том, что заказала она в "Последнем луче", наоборот, нет этого. И алкоголь не бьет по голове, как это часто бывает после сладких коктейлей, сладость не першит в горле.
Все очень приятно. Как и компания.
— Неужели ты бы пошел на такие огромные жертвы и усилия, чтобы попросить прощения? — Уайт фыркает на слова Мона о том, что тот бы пошел искать мага с Потоками Времени. Девушка не очень разбирается в этом, но слышала, что такие маги достаточно редки, не на каждом шагу встретишь подобного. И, может, среди знакомых Саймона затесался подобный уникум, но Нура воспринимает все сказанное как шутку.
Слишком большие затраты на то, чтобы попросить прощения у неё.
— Не хотелось сильной возни с документами в университет, — девушка отвечает спокойно, потому что это никакой не секрет. — Семье хотелось устроить прекрасное поступление на первый курс, словно это какое-то особое торжество, которое случается раз в жизни, — Нура изгибает верхнюю губу по привычке, сама не замечая этого. — Может и так, но ничего интересного. получается, что мы оба неместные и не особо сведущие в этом городе? Или ты успел за полтора месяца изучить Литу от и до?

Саймон Даркит

Нуре приходится чуть наклониться к парню, когда тот понижает голос, таинственно говоря о том, что решение проблем это уже другая история. И со стороын девушки стоило бы ответить, что она бы послушала и эту историю, но Уайт предпочитает промолчать, потому что вместе с "вежливой" фразой, ей вспоминается поговорка:
"Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет".
И в ситуации Саймона, народная мудрость явно не на его стороне. Отчего-то Нура вспоминает Филипа — своего одногруппника и друга, который такой же любитель проблем и препятствий, не ищущий легких путей и забирающийся в самое пекло, даже если есть решение попроще. Фил, так коротко зовут все его друзья, специально найдет сложность в решении задачи или проблемы, пусть если после этого ему попадет пара тумаков. И если Фил и Мон совсем непохожи ни по ауре, ни по ощущению, и общению, Нура чувствует себя спокойнее.
Даже если внутренне все равно прислушивается к инстинктам и чутью, исследует территорию, когда получается. Но это уже как подсознательное, то, что ей поступало еще с молоком матери, наверное, то, что они изучила раньше букв в алфавите и раньше, чем все цифры. Как постоянное, константа всей жизни — быть настороже и изучать.
Будучи уже здесь, в Лите, девушка вместе со старшими непрерывно вечерами изучала город. Другую его сторону, что не была видна днем, когда сияли золотые крыши, оправдывая звание Литы, столицы Литерии. Нет, вечерами менялось практически все, можно было глубже посмотреть в тень, ступить в нее, даже боясь провалиться, как в омут. Вечерами менялось все, следуя по крышам, Уайт узнавали больше, искали тупики и открытые улочки, места, где можно было бы спрятаться от неприятеля или где можно загнать его, несведующего, в угол и там уже порешать. Ночью, словно тени, перескакивая с крыши на крышу и пробегая по переулкам, словно играя друг с другом в салки, семейство погружалось в город глубже, раскрывая его новые, закрытые места, подвалы и заброшки, сверяя их с картами и пролезая под землю, чтобы найти соединяющие каналы канализации.
Но Нура все еще не уверена в знании города. Она все еще не может пройти по нему с закрытыми глазами, как это может сделать в Калине или Кольсе, даже при свете дня может потеряться в некоторых районах, особенно в Новостройном, где их встретили недавно не очень тепло.
Поэтому Уайт сюда ходят только днем, чтобы те, кто тогда им повстречался, забыли.
— Видимо, в каждой семье по-разному. Вот у нас торжество, как будто самый важный момент в жизни, — Нура фыркает, — по-моему, ерунда. И август и сентябрь я лучше бы пережила в Каллае, хоть не так жарко. Хотя, с Миррором Литерия всё равно не сравнится.
Её бокал пустеет. Уайт молча отодвигает его в сторону, закрывая ладонью, когда бармен предлагает повторить.
Пока не стоит.
— О, так ты из Лурана. Говорят, это город огней, но о нем я только слышала. Хотелось бы побывать как-нибудь, — Нура склоняет голову к плечу, сдувая с лица прядь волос, выбившихся из хвоста, — Центральный прям хорошо знаю, там приходится бывать слишком часто потому что. Рыночный и Поднебесный тоже, — Нура задумывается, вспоминая, какие районы здесь, в Лите, есть еще, — Водниковый вообще никак, не люблю воду, если честно. В Новостройном, — Уайт указывает пальцем вниз, — пройду там, где была, а чуть в сторону и потеряюсь.

Саймон Даркит

При смене музыки Нура чувствует что-то знакомое, как будто пробудившееся в ней. Как будто несколько лет назад, когда все было хорошо и когда не нужно было опасаться Эсемира и ругаться с кузиной, когда в гаражах, под вопли Мары, что они будут самой крутой рок-группой в Калине. Тогда Нуре казалось, что и жизнь она свяжет с музыкой, и вечность у них будет дружба их компанией — Нура, Ямара — её кузина, Касабьен — младшая подруга Мары, а также Эсемир, постоянно подбивающий их на что-то новое и отбивший у своего деда гараж для репетиций.
Такое давнее, забытое, погребенное под толщей снега, потому что этому никогда не сбыться. И Эсемир теперь — враг номер один, Ямара — на мушке, у них с Нурой вражда на уровне поножовщины, которую не могут остановить младшие. Касабьен для Нуры теперь просто воспоминание, все, что они видела в последний раз — улыбающуюся малышку, которую потом Ямара назвала умершей, прежде чем отправить Нуры с обрыва.
Воспоминания не самые приятные, покрывшиеся коркой льда, чтобы схоронить их поглубже. Вечная мерзлота — Уайт предпочтет оставить их там.
Как и то, что хотела когда-то петь и быть в группе.
Как и все остальное.
У нее жизнь буквально поделилась надвое. До и после, где раздел с двойным началом...
— Была, — Нура кивает, вспоминая Миррор. Это было уже после. — Жарко, душно, дышать порой словно нечем, воздух обжигающий. Может, это я такая после Каллая "изнеженная". Мне не понравилось, ноль баллов. Еще и кухня своеобразная.
Слушает о Луране, кивая.
— Кажется, что его не изучить, — Уайт вспоминает кузенов в этом городе. Если без знакомых там будет сложно, Нура все равно не хочет связываться с Джейбами. Потому что там Ямара и потому что с остальными она не очень ладит. если только прицепится к старшему брату, у которого хорошие отношения со старшими в той семье. Либо, Нуре предстоит завести знакомства с кем-то из Лурана.
Саймон первый в списке.
И опасность ее не пугает.
Не любит воду. Нура склоняет голову набок, тыкая себя в грудь пальцем.
— Это тело плавать не умеет, даже если обучить его пытались. Да и как каллайка, я люблю воду замороженную, а не жидкую. Покататься на коньках могу, но вот пла-авать. Ну уж нет, даже на лодке.
Потому что даже во сне она все ещё тонет. Каждую ночь. И каждый раз просыпается, чувствуя темноту где-тов  районе сердца, как напоминание, что она всё-таки немного мертва.

Саймон Даркит

Нура не знает, почему не умеет плавать. Просто не получается, ее постоянно тянет ко дну, и руки не хотят шевелиться. Старшие долго бились над этим, насмехались по-доброму над тогда еще девочкой, выбрасывали в середине бассейна, чтобы хотя бы желание не утонуть научило ее плавать, только всё шло псу под хвост и Нура показывала лишь удивительное умение быть топором и утопленником, порой набирая воды в рот, прикидываясь захлебнувшейся, а потом выплевывая кому-нибудь из старших в лицо.
Хотя, может, умей она плавать, тогда бы не случилось той истории. Даже со всем произошедшим, даже раненной, ей удалось бы выбраться, выкарабкаться и не быть связанной с Ямарой, от воспоминаний о которой зуб на зуб не попадает от злости и внезапного холода, который сковывает все тело.
Нура не рискует. Плавать, приближаться к воде или даже принимать ванну, потому что что-то на подкорке сознания заставляет задыхаться, цепляться за бортики и уговаривать себя, что все сниться. Даже путь из Каллая в Литерию прошел во сне и рисовании — доканываясь до старшего брата Джордана и заставляя его позировать, потому что он смотрелся лучшего всего на картинах.
— Ну, может тебе удастся побывать в другой империи. В Мирроре или Каллае. Или вообще в Нессию занесет, — Нура склоняет голову набок, постукивая пальцами по барной стойке, — В жизни столько всего произойти может. Вдруг прям завтра сорвешься путешествовать?
Логичный город. Уайт усмехается, думая, что может это потому, что Луран город Саймона. Он его знает, даже его изменения, нашел в них логику, по которой можно не путаться и даже через несколько лет знать, что будет и как. Нура бы так не смогла, наверное. И думая, что всё-таки в Луране когда-нибудь побывает, осознает одну вещь:
— Интересно, а есть умные карты, которые меняются одновременно с пространством? И чтобы ткнул, куда надо, а она маршрут проложила удобный? — больше вопрос вслух, хотя Нуре интересно, что на этот ответит Мон.
И девушка почти расслабляется совсем, чувствуя, что коктейль всё-таки согрел ее немного, как на плечо грубо ложится чужая рука.
— Вот так встреча!
От притворной радости подошедшего аж тошно. И Нура только дергает плечом, скидывая чужую руку.
— Да, — поворачивается немного на стуле, глядя на Эсемира, — встреча.

Саймон Даркит

Спокойствие улетучивается, как бы Нура не пыталась его удержать, чувствует, что раздражение наступает вместе с легкой нервозностью. Ей не нравится, что в их с Моном беседу так бесцеремонно ворвался посторонний человек, не нравится, что Эсемир возомнил себя чем-то большим, чтобы так бессовестно касаться ее и трогать.
От прикосновения мурашки, девушке хочется отмахнуться, помыть плечо с мылом, чтобы смыть ощущение чужой ладони.
И она даже двигается вместе со стулом, чтобы быть подальше от парня, который, кажется, усмехается на этом.
Уайт пришла сюда для встречи с ним. И записка где-то глубоко в кармане, но назначенное время прошло, уже пару часов как, а Эсе даже не подумал появится во время. Это заставляет почувствовать небрежность и глупость положения, Нуре кажется, что ей снова пятнадцать и она снова на перекрестке ждет Эсемира, с которым тогда были дружны. Глупо ожидает, пусть проходит больше получаса, потому что парень вовремя никогда не приходит, заставляет идти на его поиски, а потом извиняется, задабривает, лебезит и успокаивает, говоря, как ему жаль.
Только потом, сняв очки, Нура увидела, что жаль ему не было, все это было специально и Эсемир вовсе не тот хороший парень, которым она, и не только она, его видела.
— А ты не изменилась, — парень словно пытается завести дружескую беседу, Нура надевает на лицо маску холода, показывая, насколько ей плевать. Она не хочет с ним разговаривать, только оттолкнуть подальше и снова беседовать с  Моном, который молчит и, кажется, ожидает.
— Прошу прощения, этот человек никогда не отличался тактом, — Уайт смотрит на Саймона, дергая уголком губ, — Поздоровался и уходи, потом встретимся как-нибудь.
"Никогда" звучит в голове.
Эсемир цокает языком, расплываясь в вежливой улыбке.
— Могла бы и познакомить, как никак я старый твой друг.  Эсемир, — протягивает ладонь Саймону.

Отредактировано Нура Уайт (23.07.2021 16:06)

Саймон Даркит

Нура пытается в открытую не фыркнуть, видя как Саймон не пожимает руку Эсемиру. Как у Эсе не меняется лицо, даже уголок губ не дергается, но девушка знает, что это его задело.
— Ц, кажется, литерийцы все невоспитанные такие. Смотри, будешь много общаться с ними, тоже растеряешь свое воспитание, — Эсемир смотрит на Нуру, та цокает языком, понимая, что невоспитанный здесь только старый знакомый, решающий высказаться по этому поводу. И что было бы неплохо приложить его бутылкой по голове, от чего Уайт оборачивается и смотрит на бармена, словно прося одолжить ей одну, только тот не понимает, кажется, чего девушка хочет и только подливает ей в стакан.
Ударить стаканом тоже было бы неплохо. Нура берет его в руку, левую, чтоб не было подозрений, прикидывает, сколько придется заплатить штрафа, если ее отсюда попрут за драку.
Драться она не любит. Подумать, проанализировать, выйти из ситуации иначе.
Только сейчас очень хочется ударить. Так, что кулаки чешутся.
— Раз ты поздоровался, познакомился, может уже пойдешь?
— Нет, мне все еще нужно с тобой поговорить. — парень игнорирует, — Пойдем в другое место.
— Я с тобой никуда не пойду, Эсе. Будь добр, не трогай меня.
— Пойдём.
Снова хватка на запястье. Как дурацкое перетягивание каната, в котором Нура сама и канат и тот, кто с другой стороны.
— Как же ты меня задрал...
Стакан в руке трескается, Уайт совсем не жалеет о том, что выплескивает алкоголь в лицо парню.

Саймон Даркит

Когда свет попадает на лицо Эсе, а тот распахивает глаза после алкоголя в лицо, нура видит его огромные зрачки.
И чувствует еще большее отвращение, потому что он не завязал. И он укуренный или принявший, нанюхавшийся, обколовшийся. От этого грязь его чувствуется еще сильнее, девушку почти кидает флэшбеками, только ситуация кардинально меняется. И Мон, спокойно сидевший до этого рядом, хватает Эсемира за горло, толкает дальше в толпу, которая расходится перед ними.
Нура матерится в голове, понимая, что это ее вина. Если бы она была чуть смелее и как ее старшая сестра взбаламошенной, то она бы сейчас дралась с Эсе, а не Саймон.
Эта ситуация ей не нравится. То, что парни сцепляются, Эсе не отстает от Мона и скалится чутка безумно в улыбке, хватая оппонента тоже и отталкивая от себя дальше, потирая шею.
— Да, ухаживаем так, — отвечает, хмыкая, — А ты в рыцари заделался? Бедную девочку обижают, ты ее хотя бы знаешь, чтобы лезть не в свое дело?
И бьёт кулаком в живот.

Саймон Даркит

Кажется, что охране плевать, потому что никто не лезет разнимать, люди только становятся в круг, как будто ограничивая ринг для бойцов, смотрят и перешептываются, порой, кто-то из тех, кто видел начало конфликта, смотрит на Нуру, кивают в ее сторону, пока девушка, которой отказали в бутылке, протискивается через людей к парням.
Эсе беспомощен, Нура видит это по движениям Саймона, по тому. как он бьет, оборачивает ситуацию в свою сторону и просто склоняет каллайца к полу, не оставляя и шанса. В Моне чувствуется сила, это вызывает странный восторг внутри, отчего Уайт вздыхает как будто бы спокойнее.
У Эсемира не было и шанса. Он не был и в подростковом возрасте натренирован, выезжал на самоуверенности и чисто врожденных физических данных. Но не мог выстоять даже против Матильды, пусть бахвалился, что девчонку он уложит.
Все также самоуверен. Под наркотиками, валяется на полу в клубе в Литерии, которую назвал невежественной.
Уайт знает, что это не конец.
Но на сегодняшний вечер ей хочется это закончить.
Девушка роется в карманах куртки, чувствует там что-то новое, что сжимает в кулак, подходя к Саймону и осторожно касаясь его плеча.
— Оставь его, пусть валяется, — Уайт немного наклоняется, кидая в зевак холодный взгляд.
И кидает Эсе под нос пакетик.
— Забери и не лезь ко мне с этим. Иначе я скажу брату и он добьется или твоей смерти или твоей отсидки где-нибудь в Каллае на леднике, — нура говорит это спокойно, прежде чем встать ровно. — Мне нужно вымыть руки.

Саймон Даркит

Нура видит напряженный внимательный взгляд Саймона, когда от отпускает Эсемира, даже не шевелящегося. девушка просто надеется, что у  него не пойдет пена изо рта от передоза и драки, ей немного жаль работников, которым придется убирать пятна крови и подтирать это все.
На Мона девушка смотрит спокойно, слушая, где находится уборная. Кивает, проходя через толпу и толкая плечом кого-то, уже совсем бессовестно, потому что зеваки все еще смотрят, пялятся, словно оин все цирковые зверьки.
Только Уайт ограничивается одним жестом, заходя в уборную и закрывая дверь, которая слегка совсем приглушает музыку, ставшую совсем громкой.
— Давай без истерики, — просит Уайт саму себя, предварительно осмотрев туалет на посторонних, заглядывает в кабинки снизу на случай, если кто здесь окажется и увидит маленькую слабость маленькой девочки.
И только потом включает воду на всю, не жалея, выливает чуть ли не полбаночки жидкого мыла, моя руки. Раз за разом, стараясь отделать от чувства чужого прикосновения, от эфемерного чувства пакетика с наркотиками в ладони.
как будто таблетки все еще в руках.
Нура трет руки остервенело, смотрит на то, как от кончиков пальцев начинает двигаться лед, совсем слабый, подмораживает ранки, что она оставляет ногтями, пытаясь почти содрать эпидермис, лишь бы чувствовать хоть что-то другое. Она натирает запястья, сжимает зубы и потом лишь выключает воду, заставляя себя успокоится.
Какой-то Эсемир заставляет ее выйти из себя.
"Лучше подумай, чем платить, если на тебя повесят эту драку, как на ее первопричину", — обращается девушка сама к себе, поднимая взгляд и глядя в глаза через зеркало. Спокойствие. Взгляд всё тот же, немного растрепались волосы.
Нура приводит себя в порядок, потому что слабости нельзя никому показывать. И с ней всё в порядке, Саймона нужно поблагодарит за то, что заступился. Не много кто поступил бы также.
Они должны встретиться у бара. И девушка думает, все ли в порядке, потому что взгляд у Саймона в последнюю секунду драки был немного странным.
Уже у бара Уайт занимает старое место, в ожидании парня, который появляется достаточно скоро.
— Спасибо, — это Нура говорит сразу же, чуть наклоняясь вперёд.

Саймон Даркит

Нура наблюдает за Моном, ожидает чего-то.
Вопросов или упрека, что могла бы и сама влезть в это дело либо не поддаваться, как говорят некоторые особо "умные" люди. Что девушка сама напросилась, дала зеленый свет, хотя, возможно, она также несколько раз повторила слово "нет", но не была услышана. Нура ждет, все так же смотрит на Саймона, возвращает себя утерянное спокойствие, что ощущала, пока они беседовали с парнем. Немного расслабляется, потирает ладони о штаны, до конца с себя сбрасывает наваждение, что всё ощущает, что всё еще прикосновение на ней.
Нужно забыть. Перейти на другие мысли, снова вернуть те моменты, отчего девушка коротко вздыхает, садясь удобнее и упираясь локтем в стойку, чтобы подпереть голову ладошкой.
— С одной стороны, сейчас бы напиться, чтоб забыть то недоразумение, а с другой стороны потом в подворотне в три погибели сгибаться не хочется и выслушивать лекцию от старшего. — девушка усмехается, оглядывает зал быстро, выискивая охрану. — надеюсь, за драку ничего не припишут. Штрафа или административки...

Саймон Даркит

Глоток воды, которая должна быть холодной, хотя Нуре кажется, что внутри нее сейчас холоднее раза в два. И кубики льда звенят в бокале, почти неслышно в музыке, что играет, меняется, вместе со светом и цветом ламп, освещающих всё вокруг.
Она сказала, что будет нотация от старшего, но скорее от Джордана, который по старшинству второй. Уж точно не от Ская, самого старшего брата, не от Матильды, старшей сестры, потому что именно они чаще всего напиваются дома.
Внутри поломанные, как будто алкоголем пытаются залить в себе пустоты и ниши, образовавшиеся на месте чувств, тех, что были выскоблены предательством. И Тиль отходит быстрее, забывается, ищет себя в другом, пока Скай пьёт. Пьёт, выходит из запоя и возвращается к привычному себе. Неделя, две, потом по новой. Бутылки, бокалы, апатия.
Это еще одна причина, почему Нура не напивается и не собирается. И легкий налет опьянения в голове уже кажется максимумом, на который способна девушка.
Пьёт воду, которая теплее ее самой. Думает, что пора бы и закурить.
— Считаюсь ли я провокатором? — больше вопрос риторический. Осматривает помещение, снова смотрит на Саймона, который кажется, уже более расслаблен, через даже минуты две назад. Нура склоняет голову, слегка улыбается.
— Я не против прогуляться.
И подзывает бармена, чтобы оплатить свой счёт.