Порой нужна была тишина. Полная, непоколебимая, что как большой пузырь охватывает, закрывает в себе, отделяя от постороннего мира. И борется с ним, не позволяя разрушить собственные стенки, что однако истончаются с каждым звуком, что проникают внутрь. И лопаются, оставляя тебя на растерзание шуму.
Родерик сжал переносицу, закрывая глаза. Поставщик продолжал выговаривать по поводу привезённых товаров, обо всех документах, накладках, что вышли в дороге, сломанном колесе (оправдывался, что не успел в срок), недоплаченных деньгах. Мужчина перед Мэнаатом чуть ли не подпрыгивал от возбуждения и того, что управляющий их складом почти не слушает, предпочитая отдаваться своим мыслям. Только этикет, выправка, а также то, что его могли вытурить отсюда куда проще, чем пнуть, не позволяло этого сделать.
А также тёмный взгляд Родерика, когда он открыл глаза, немного недовольно покосившись на своего сопровождающего, что незаметно ткнул его в бок, не позволяя заснуть. Только блондин стоял с видом куда более участным к проблемам поставщика, чем он, потому пришлось снова обратить взгляд на мужчину, властным взмахом руки обрывая тираду слов, не имевших смысла.
— Довольно! — Род бегло просмотрел бумаги в тех местах, что были важны, прежде чем отдать их поставщику обратно, — Иди в бухгалтерию, там с тобой расчитаются. Документы оставь там.
И, развернувшись на каблуках своих ботинок, направился в кабинет, кинув быстрый взгляд на часы. Пора было уходить отсюда.
— Ты начинаешь сдавать позиции, Род, — блондин чуть повёл головой, разминая шею. Моментально как-то потерял всю выправку, прислоняясь спиной к захлопнутой двери, тёмными, похожими на две дырки глазами наблюдая за тем, как Мэнаат  кидает пару бумаг в свой кейс. Родерик только немного поморщился.
— Я уже устал от этого.
И поднял глаза на сопровождающего, охранника, друга и просто Рафа, что пожал плечами.
— А кому сейчас легко?
— Точно не нам.
Мужчины посмотрели друг на друга, едва усмехнувшись. Родерик снял с вешалки своё пальто, накидывая сверху, дожидаясь того же от Рафаэля, что медленно отделился от двери, прежде чем одеться и открыть перед Родом дверь. Шаг за неё — они снова не они, лишь серьёзные начальник и его секьюрити, что выходят из здания склада компании, принадлежащей Мэнаатам.
— Отвезёшь кейс отцу? — Род смотрит верёд, пытаясь выловить взглядом хоть одну повозку, совершенно не замечая ветра, что забирается под пальто, — Не хочу туда ехать. Думаю, переночую в квартире.
— Да куда я денусь, — Рафаэль снова пожимает плечами, — Всё равно Люси от вас забрать надо, она вроде как сегодня к Ханне собиралась.
Род кивает, пожимая другу рука на прощание, прежде чем поймать повозку. Кидает пару монет кучеру, называя адрес.
Возможно, ему стоило завести собственную карету и кучера. Но, делать он этого конечно не будет.
Улицы за окном меняются. В чём-то они всё такие же — золотые крыши, люди, что бредут домой, дети, что бегут, не смотря на время года. Сохраняют этот радостный миг детства, который никогда не вернётся, даже если очень захотеть. Так же проезжают повозки, кто-то скачет на лошади, пригинаясь к холке, скрывая лицо от колющего ветра. Жизнь подобно ним несётся и не останавливается.
А вот повозка да. И Родерик, выпрыгнув оттуда, остановился, засунув руки в карманы пальто, смотря на стволы деревьев, что весной покроются молодой зелёной порослью, приветствуя новое время года. Сейчас они лишь теряют золотистые листья, что темнеют на земле до того, как дворник проведёт метлой, собирая их в одну кучу, чтобы сжечь или увезти на мусорку, где они останутся гнить. Трясут своими тонкими коричневыми ветвями, похожими то ли на чьи-то пальцы во тьме, то ли на хитросплетённое жёсткое кружево, бросая тени на дорожки и в окна домов, что расположены здесь.
Мужчина оглядывается, понимая, что сегодня ему готовить лень. Вот никакого желания заняться этим делом, пусть голод его хоть сожрёт сам. А потому, стоит пойти в кафе.
И он не выбирает долго, находя то, в которое наведывался чаще всего. "Дух Востока". Кусочек Миррора внутрикафе, что поддерживает некоторую тематику Рыночного района, в котором словно смешались Миррор и Лоин. Родерику так казалось на протяжении всего времени, что он снимал квартиру в этом районе. Снимал. а потом купил, тайно оформив документы, чтобы отец не прознал. У Клавиуса были свои взгляды на жизнь, которые со взглядами Родерика совсем не сходились.
Кивком Род поприветствовал официанта. что узнал его, прежде чем пройти к столику. Скинул пальто, вешая его, занимая одно из мест.
— То же, что и обычно, — ответил он официанту, что чуть улыбнулся, кивнув. Родерик посмотрел ему вслед, откидываясь на спинку стула, прежде чем перевести взгляд на людей вокруг, что собрались компаниями вокруг столов, громко или тихо что-то обсуждая. Пахло специями, мясом, вином и водкой, какими-то благовониями, официанты подходили к столикам.
Ничего необычного.

Анастейша Остин

Ничего необычного.
Так и проходила большая часть жизни. Без каких-то резких всплесков вещей, что появляются в жизни. разрывая её шаблон, уничтожая на своём пути обыденность и засовывая её на второй план. Родерик не очень любил подобное. Даже пусть жизнь будет скучной и серой, надоедливой, угнетающей, ему не нужны сюрпризы судьбы, которые она решит неожиданно подкинуть ему. Мол, на, держи, радуйся! Твоя жизнь теперь станет иной из-за этой мелочи!
Нет. Родерику это не нравилось. Потому что то, что уже успела преподнести ему судьба, заставляло лишь сжимать кулаки и сохранять спокойствие, чтобы не показать истинного лица, не показать, что на самом деле Родерик думает по этому поводу.
Обычно он ограничивался скупой улыбкой.
Чаще эта улыбка таила за собой куда большее. чем хотели видеть другие люди.
— Ваш кофе, ужин будет готов через несколько минут, — официант появился так же ожидаемо. Род мог с лёгкостью сказать, что прошло каких-то пять минут и пара десятков секунд. Он всегда приходил так. Всегда оповещал, говорил, что ужин будет скоро готов, так же чуть щурился на один глаз. И всегда ожидает немножко чаевых.
— Благодарю, — Мэнаат кивнул, не глядя на официанта и пододвигая к себе чашку, от которого исходил терпкий аромат кофе, в который добавили немного коньяка и пряностей. Отпил, всё так же глядя кда-то дальше, чем стена.
И мысли, мысли роились в его голове, порой усмиряясь. Проскакивали какие-то важные встречи, время, договоры, цифры. Словно он не мог выкинуть работу из головы даже сейчас.
Может, стоило тогда пойти в клуб и напиться...
Мэнаат мысленно отталкивает от себя эту идею. Нет, точно не сейчас. К тому же, он уже отослал Рафаэля, а кто тогда буде его вытаскивать, как не верный слуга-друг?
Слуга. Такой ли уж блондин ему слуга?
В голове всплывает ещё парочка пунктов в его ежедневнике. Скоро бал, нужно явиться на примерку, а также прийти на примерку сестёр.
Снова отпил кофе, пробежавшись глазами по окружению. К нему кто-то направлялся.
И тут же на стул напротив садиться женщина, заявляя, что вставать не будет. Родерик только изогнул бровь, глядя на незнакомку. Посмотрел вновь, чуть ниже, туда, где должен быть стул. И снова в тёмные глаза, таящие в себе какой-то оттенок вишни.
— Вы только что раздавили моего невидимого друга, — мужчина чуть морщится, всем видом показывая свою горечь от утраты "собеседника". — Будет земля ему пухом.
И ставит чашку вновь на стол, удосуживаясь, наконец, ответить.
— Добрый вечер.

Анастейша Остин

Родерик едва пожимает плечами, как бы всё ещё сожалея об умершем невидимом друге, за которого его могли принять за шизофреника, а потом подносит чашку к лицу, немного отпивая.
Да, всё именно так, как он заказывал всегда. Слегка щиплет язык от смеси перцев, отдаётся послевкусие ликёр, приятно горчит кофе. Всё это смешивается, сплетаются вкусы, совсем как ароматы в чашке, что позволяет не чувствовать какофонии запахов, что царит в самом заведении. И хочется пить медленно, наслаждаясь.
Чёртов гурман. Так его назвала сестра в прошлый раз, кажется.
— Сколько же убитых невидимок на вашем счету? — со смешком интересуется Родерик, глядя на девушку, даже скорее женщину перед собой. Быстро, совсем не пялясь, что было бы в большей степени невежливо и неприлично. И очень некрасиво с его стороны. Но то, что она красива, не заметить было бы ещё более невежливо. Красива не так, как модели на подиуме, как картинки в журналах, которые порой читает его младшая сестра, тоскливо вздыхая. Совсем другая, глубокая красота, заключающаяся в глубине карих глаз с рубиновым отливом. В усмешке на губах, волосах, которые напоминают ему коньяк, когда на них чуть иначе падает свет. В манере пары слов, сказанных ею, том, как сидит.
Это была красота. Или очарование?
— Знакомое имя, — Родерик чуть кивает, — Родерик Мэнаат. Думаю, приятно познакомиться.
И кивает официанту, что ставит перед ним заказ.

Лита. Чудный город, столица Империи Литерии, по словам некоторых мудрецов — даже столица всего мира. Всего мироздания, хотя мужчина и считал, что сказано это чересчур громоздко.
Особенной любви и нежности к родному городу Холд никогда не питал, но в данный момент, вернувшись с почти недельной поездки в Луран, где его ехидные шуточки и неприкрытое обаяние расценивалось как-то неправильно и с таким подозрением, что в самый раз записываться в группу по обнаружению насильников, шатен испытывал облегчение. С непривычки ему милым казались и золотящиеся крыши, и улыбчивая ребятня, стайками бегающая по широким столичным лужам, расплёскивая во все стороны грязную воду, и даже немолодые дамочки, строящие ему глазки со всех балконов, на что Эгмонд лишь обаятельно улыбался, пару раз даже подмигнув молоденьким девочкам, зардевшимся от смущения.
— И где тебя носило?
Развернувшись на кресле брата, Эгмонд с удобством закинул одну за другой ноги на его стол. Эйтен на этот жест изогнул бровь, скрестив руки на груди. Что ж, судя по его выражению лица, погладить его по головке за проделанную работу никто не собирался.
— Мотался по Лурану.
— У тебя были пары в Академии.
— А у тебя не было достаточно студентов для моего внимания, — ухмыльнулся Холд, немного покачавшись в кресле. После чего с неудовольствием скинул ноги со стола, поднимаясь. — Нет, кресло тебе явно стоит купить себе помягче. И во...
— А как же Касаи?
— Что? — запнулся в собственной мысли Холд. Старший братец насмешливо улыбнулся.
— Что?
— Нет, теперь ты мне с этим... этой мозг не запудришь, — шатен раздражённо цокнул языком, замечая ухмылку на губах брата. — Иди ты сам знаешь куда!..
И, бормоча что-то, смахивающее на проклятья, жестом руки вызвав вихрь звёздочек, разрезавших пространство и открывших портал, ведущий куда-то примерно в область Рыночного района. Но куда именно, Эгмонд, как и обычно, не знал, ибо искусство телепортации осваивалось медленно и неохотно, особенно им.
Выкинуло его, на удивление, на порожек некоего заведения, дав Холду возможность поздороваться как раз с открывающейся дверью лбом.
— Ой! — выходящая девушка охнула, цепко схватив его за руку. — Вы так неожиданно появились, я не знала, что собью вас... — залепетала она, в то же время одновременно втягивая шатена внутрь. Зеленоглазый обаятельно улыбнулся, потирая покрасневший лоб.
— Ничего страшного, милая, — отозвался он, отмечая привлекательную внешность девушки. Но слишком милую, приторную. Ванильную, как выразилась бы одна знакомая. — Переживу это как-нибудь. Кстати, не подскажешь, где я?
Русоволосая девушка пару раз хлопнула ресницами, а потом снова мило улыбнулась.
— Кафе "Дух Востока", — протянула она, только в этот раз в голосе столько тепла и дружелюбия не было. Шатен довольно кивнул головой, и, подмигнув ей, направился к ближайшему свободному столику.
— Спасибо. Неплохое местечко, вроде бы.
И, плюхнувшись на кресло, с удовольствием устроился там. Заметил официанта, который поспешил подойти к нему.
— Горячий кофе со специями, — коротко просмотрев меню, заказал мужчина. Есть особенно не хотелось, но для приличия стоило хоть что-то заказать, прежде чем начнётся что-нибудь интересное. А оно начнётся, обязательно.

Геката Касаи

Времяпровождение в кафе обязательно должно было зависеть от трёх главных факторов.
Первый фактор, был, конечно же, в местоположение кафе и его статусе. Если это — заведение пятизвёздочного ранга в самом центре города, где все такие чопорные и официанты смотрят на тебя при входе, как на мошкару, если на тебе нет дорогого костюма, золотой цепочки и золотых часов, то это, конечно, считал Эгмонд, достаточно скучно. Там всё слишком сухо, слишком одинаково. Люди за столиками неторопливо и аккуратно обедают, женатые парочки в возрасте медленно танцуют, покачиваясь больше в такт влетающему в широкие окна ветру, чем музыке, а музыка сама нудная и изредка попадается что-то приличное. Но если же заведение не где-то в центре, а, допустим, в соседнем районе, в меру приличное, в меру весёлое, в меру с интересным составом — то и жить там веселее, и музыка бодрее, да и напитки кажутся слаще.
Второй фактор — компания. Естественно, отсутствие компании всегда характеризуется минусом, если вы, конечно, не социопат. Но если нужно с кем-то посидеть, над кем-то пошутить, поглумиться или просто пококетничать, то одиночество не прокатит — однозначно.
Ну, и третий фактор был, несомненно, время суток. Если с утра все спят, а вечером — буянят, то днём можно подготовиться к вечернему буянству. Ну, или устроить его самому.
Так, за размышлениями об этих трёх факторах, Эгмонд быстро допил кофе, заказав ещё одно.
А потом нежданно-негаданно к нему подсели, заставляя сначала изогнуть бровь, а затем усмехнуться своей привычной усмешкой, немного щуря зелёный глаз, как у соседского кота — такой же коварный и задумывающий какую-то гадость.
— Эйтеновским, — совершенно серьёзно отозвался Холд. — А вас чьим, мисс Касаи?

Родерик Мэнаат

Асте сделала ещё один глоток кофе, чувствуя, как горький вкусный хорошего миррорского кофе приятно пробегает по нёбу. Дешёвый разведённый, приторно сладкий, который был на вкус как самая паршивая пародия на шоколад, она терпеть не могла, и от своих сотоварищей по работе принимала такой по праздникам скорей из вежливости, нежели чем из желания реально попробовать. А потом, стоило только дверям захлопнуться, а Гордону — свалить, как все эти подарки безжалостно летели в мусорную корзину.
Кофе её расслабляло. А когда женщина была расслабленной, её нервозность и злость начинали растворяться, уступая место интересу.
Интересу, который у неё проявлялся к собеседнику. Мужчине спокойному, уверенному, до того в каждый своих действиях отточенному, что Остин это нравилось. Это точно выглядело гораздо привлекательней суетящегося и мельтешащего Гордона с его тупыми шуточками и подкатами из прошлого века.
— Есть, — она кивнула головой, усмехнувшись и сощурив глаза, — брат-близнец. Но что-то мне подсказывает, что вы с ним не знакомы. А мне вот ваше имя удивительным образом незнакомо, — Анастейша позволила себе усмехнуться отчётливей, давая лёгкому огоньку вспыхнуть в её глазах, — считаю это очень несправедливым. Думаю, вы теперь мне должны хороший разговор на этот вечер, чтобы восстановить это... — она сделала ещё один глоток кофе, глядя прям поверх чашки на Родерика, — упущение.

Родерик Мэнаат

Женщина усмехнулась, кивая головой. С Золотовыми, по интересной особенности, они была знакома, но совершенно не так, как хотелось бы вспоминать. По крайней мере, знакомство с главой семейства точно произошёл максимально глупо, и даже спустя двенадцать лет Анастейша морщилась, вспоминая эту встречу. Она ведь абсолютно по-настоящему не понимала, кто такие Золотовы и весь их статус, и была уверена, что это просто её родной дом. А она только забавлялась и смеялась над её реакцией, пару раз для приличия извинившись. Что, всё равно, пролетело мимо ушей молодой Остин, которая в свои двадцать два была тем ураганом, которым так часто пугал окружающих Эрик.
Сейчас, впрочем, этот ураган с возрастом стал спокойней. Вся её резкость и вспыльчивость превратилась в ядовитые и колкие фразы, усмешки и страх, который она интуитивно внушала всем, с кем так или иначе пересекалась. Причём страх не был у кого-то явлением постоянным и осознанным, скорее иррациональным, особенно когда Асте закатывала глаза от чьей-то тупости так, что даже радужки не было видно, и начинала разносить на постепенно повышающихся тонах.
— Не думаю, — Анастейша невольно согласно усмехнулась в ответ, кивая головой, — погода она и в Нессии погода. Везде одинакова, — женщина отпила ещё кофе, оставляя чашку на столе, — лучше расскажите что-нибудь о себе, — она заправила прядь волос за ухо, самую малость склонив голову к правому плечу, — мне интересно... правда, только не о работе, — Остин коротко закатила глаза и вновь усмехнулась, — простите, я просто очень устала от своей.

Родерик Мэнаат

— Вот и чудненько, — согласно усмехнулась Асте, кивая головой. Хоть один человек в её окружении не хочет поговорить о работе. Пусть даже этот человек — и абсолютно незнакомый для неё мужчина.
Что, нужно отметить, не отвлекает его привлекательности и интереса, который в женщине просыпается спустя месяца сна.
Она давно не общалась с кем-то просто потому что хотела хорошего разговора. Или хорошенько расслабиться, забыв обо всех проблемах и дрязгах с семьёй, на работе, в отношениях... кажется, последний раз это было летом. Когда она пришла в клуб, натанцевалась, напилась и познакомилась с каким-то мужчиной, у которого была жена, двое детей и такие же никакие, как и у Асте, принципы.
Она тоже предпочитала носить кольцо на левой и делать вид, что заносчивого самца, которому уже три раза досталось от Остин и один раз от её брата, просто не существует.
— Контрабас? — женщина усмехнулась, представляя её нового знакомого с этим музыкальным инструментом. Получалось плохо, видимо ещё и от того, что в школе она старательно прогуливала уроки музыки, избегая любых попыток сыграть на инструментах или спеть перед заряженным на смешки классом. — Должно быть достаточно скучно, наверное, чтоб сидеть с ним в обнимку, — она не удержалась от ухмылки, — особенно если воротит от классики.
Она допила кофе. Подозвала официанта и, чувствуя себя отчасти расслабленной, заказала бокал красного сухого.
— А я вот никогда не умела играть на музыкальных инструментах, — Остин заправила прядь волос за ухо, — только разбирать их и собирать так, что вместо прекрасных трелей они издавали похоронный марш без особых умений играющего. Правда, с возрастом научилась собирать и в обратную сторону.

Родерик Мэнаат

Асте прищурилась на один глаз, кивая головой на слова Родерика.
— Не в Поднебесном учились? Слышала, там как раз уделяется музыке необоснованно много внимания на уроках в школе.
А если он и не учился там, то паззл в голове женщины начинал приходить в порядок. Ухоженный красивый мужчина с идеальными манерами, от которого веет тем титаническим спокойствием, которое буквально приглушает всплески агрессии Остин, которые были направлены во все стороны — например, на того паренька, что, не отрываясь, уже минут пятнадцать пялился на неё, сидя за соседним столиком, или на официанта, который не торопился принести её заказ. Ещё даже немного умеет играть на не сильно распространённом музыкальном инструменте.
Представитель Высшего Дома.
Женщина выпрямилась, оправила рубашку и снова облокотилась о стол.
— Это не так сложно, как кажется, — отозвалась на его фразу про похоронный марш Остин, на несколько секунд оживившись, а потом снова силком себя успокоила. Не хотела же говорить про работу!
На следующий вопрос Родерика задумалась.
Когда-то, очень давно...
Перед глазами тот парень, который пытался её впечатлить бренчанием на гитаре. И крайне пошлыми разговорами о предстоящей ночи с попытками её излапать, отчего семнадцатилетняя девушка с искренним удовольствием и чувством выполненного долга треснула его этой же гитарой по голове.
Другой требовал её научиться играть на арфе. Причуды Остин не поняла и распрощалась. Тот её искреннего шага назад не оценил и попытался навесить кредитов.
Асте, вздыхая, пришлось перевесить в последний момент эти кредиты на него же самого и с чувством выполненного долга свалить в закат.
Ещё было одно... когда она смотрела на то, как тонкие пальцы перебирали клавиши фортепьяно, и, тогда ещё девушка, особо не понимала, нравится ли ей музыка из-под этих пальцы, искусность этих пальцев или их обладательница. И даже, помнится, какое-то время пыталась научиться играть самые простые из мелодий, только бы увидеть этот восхищённый взгляд ещё раз.
— Нет, — Асте хмыкнула, выныривая из воспоминаний. Перед ней поставили бокал с вином. Наконец-то. — Куда больше мне нравится танцевать под эту музыку, раз на то пошло. Но не на балах, — её передёрнуло от очередной волны воспоминаний, — а где-нибудь в клубах. Там, во всяком случае, если кому-то отдавишь ногу, на тебя не посмотрят как на пришельца с Пограничья Лагэра, — она усмехнулась, складывая ладони на столе. — Не пьёте? — перевела разговор Остин, замечая, как задумчиво смотрит то на стоящее рядом меню Родерик, то на её бокал.

Родерик Мэнаат

Асте склонила голову ниже, наблюдая за реакцией собеседника на себя, на свои слова. Поймала ощущение какого-то будто недовольства, на секунду проскользнувшее в этих мимолётно поджатых губах, продолговатой морщине на лбу. Ей сразу захотелось сделать что-то, что убрало бы это недовольство надолго, если не навсегда, но потом она вспомнила слова Эрика.
— Прекрати! Прекрати пытаться понравиться другим. Пойми, ты никогда не будешь достаточно идеальна для кого-то. Все разные. И твои попытки выглядеть в чьих-то глазах будто ты чудо невиданное...
Анастейша ненавидела эти слова. И понимала, что в них собрана вся правда о ней. Они были её терапией долгие годы и главной причиной, по которой она забивала болт на долгие отношения — и сейчас речь не только о романтических.
Она так долго пыталась кому-то понравиться, быть идеальной подругой, девушкой, дочерью, что в один момент это всё вылилось в дерьмовую двухлетнюю депрессию и ненависть к самой себе.
— Я даже не знаю что такое мэнуэты и мне бы не хотелось этого знать, — Остин усмехнулась, делая глоток вина. Терпкое, горьковатое, без вяжущего чувства сладости, которое женщина терпеть не могла. Пожалуй, лучшее дополнение к её сегодняшнему рациону из трёх чашек кофе.
— Хм, — задумчиво отозвалась на последнюю фразу Родерика Анастейша, — вино, мартини? Или что потяжелей? Хотя не уверена, что здесь подают водку или абсент.

Родерик Мэнаат

Остин немного прищуривается.
От вина на практически голодный желудок её немного разморяет. Она становится обманчиво спокойной, обманчиво дружелюбной и обманчиво доброй. Единственное, что в таком её состоянии не обманчиво — так это возрастающая с каждой минутой симпатия к сидящему напротив мужчине, которому, как ей кажется по всем его движениям, позе, фразам — её общество нравится не меньше.
А ещё женщина чувствует странное внутри, когда слышит, как Родерик тихо смеётся. И невольно улыбается в ответ, немного отворачиваясь, чтобы этой улыбки, этой маленькой слабости не было видно.
Асте делает ещё один глоток вина, покачивая остатки, остающиеся в бокале. Вина немного. Здесь наливают так, чтобы появлялся смысл заказывать ещё и ещё — здесь наливают немного. Вероятно, такой бокальчик под какую-нибудь пасту с острыми специями будет звучать прекрасно. Но женщина есть не хочет, в отличие от выпивки хорошего алкоголя.
— В паре улиц отсюда есть неплохой бар, — Остин опрокидывает в себя остатки вина, отставляя пустой бокал в сторону. Его уносят меньше, чем через две секунды, словно официант поджидал их буквально за вот этой колонной. — Там недурной контингент, большой выбор и хорошие цены, — женщина мягко сощуривается и её губы вновь растягиваются в усмешке, превращая её лицо в хитрое, лисье. — Не хотите?

Родерик Мэнаат

Асте невольно думает о том, что Родерику идёт улыбка. Когда он улыбается так, совсем немного, то, что в любой другой ситуации женщина назвала бы искусственной дружелюбной улыбкой для поддержания какого-нибудь умного светского разговора о разницы погод в Лите и Лагэре, ей внезапно нравится сейчас.
В голове Остин мелькает мысль, что если пить больше, то ей может даже и Гордон понравиться.
А потом она этой мысли ужасается и невольно выпрямляется, отводя взгляд от Мэнаата. Смотрит в сторону, замечая официанта. А потом фокусирует на нём взгляд, будто так изначально и собиралась и кивает головой на вопросительный взгляд.
— Что-то ещё хотели заказать? — паренёк услужливо появляется рядом. Анастейша отрицательно мотает головой.
— Нет. Счёт.
— Сейчас, — и официант испаряется прежде чем женщина успевает добавить "раздельный".
Вздыхает, откидывая часть вьющихся волос назад и смотря глядя на Родерика. Почему-то при взгляде на него, спокойно и расслабленно откинувшегося на стуле, с лёгким прищуром наблюдающего за ней, ей становится по-странному тепло и внутри и хочется улыбнуться в ответ.
Но вместо этого Асте просто покашливает в ладонь.
— Музыка на любителя, конечно, — она хмыкает, вспоминая особенность местного заведения, — кажется... сейчас ещё играют миррорские мотивы. А вот после двенадцати-часу обычно начинается здоровая межмировая попса и электро.