Бар "Ведьмины круги"... как давно все же она здесь не была. Хотя нет, не особо давно. В последний раз они здесь встретились с Беллой после того, как девушка послала ей записку в обход просто проигнорившему это хулиганство магистру.
А сейчас она сюда идет вовсе не для того, чтобы веселиться.
Сегодня - это день ее встречи с одним очень нужным и влиятельным человеком. День, когда возможно что-то проявится и что-то изменится. Когда, возможно, нарушится старый ход и начнется новый.
Идя вдоль вечерней улицы, единственное, о чем раздумывала рыжая, был лишь вопрос о том, на кой черт она в это ввязалась. Девять лет назад. Девять клятых лет назад произошло слишком многое и сейчас это все выходило наружу.
"Странное дело, но у меня создается впечатление, будто бы 14.090 год и 2 год от п.а. связаны между собой. Только чем, кроме как тех случаев?.."
Она приземляется на поверхность крыши, оглядываясь. Вокруг - непроглядная темнота ночи. И лишь недалеко от нее знакомая тень, от которой исходит некий дым.
- Опять куришь? - раздается звонкий голос пятнадцатилетней девочки. Тень оборачивается, хмыкая.
- И тебе доброй ночи, Эль. Готова?
- Если бы я на это не согласилась, я бы здесь не стояла...
В "Ведьминых кругах" людно. Чувствуется запах сигарет, который так не любит Эль. Дешевые сигареты. Ей нравится запах дыма дорогих сигарет. Но курить она никогда не будет.
Присаживаясь за барную стойку, рыжая облокачивается о нее локтями.
- Красного сладкого вина пожалуйста, - улыбается она, растягивая алые кончики губ. Бармен, проводя по ней каким-то оценивающим взглядом, хмыкает и уходит за заказом.
А теперь осталось только дождаться ее.

Виктория Бродская

Вскоре ей приносят ее заказ - бокал красного сладкого вина. Оно тут действительно вкусное, ведь это было проверено не единожды - приходящая сюда раза три Эль это уже давно хорошо усвоила.
Открывается дверь в бар, внутрь врывается холодный воздух, тревожащий оголенную почти до поясницы спину Эль - волосы не шибко большой длины не могут полностью скрыть ее.
Рядом присаживается женщина, но рыжая в ее сторону даже не смотрит, делая лишь легкий глоток вина. Пока что здороваться - нельзя. Не здесь и не сейчас, по крайней мере до тех пор, пока это полностью не разрешится.
Но вот, Виктория заказывает напиток - значит люди здесь проверенные. Теперь уже Эль не боится скосить взгляд голубых глаз в сторону сидящей рядом брюнетки.
И совсем скоро та практически соскальзывает со стула, проводя по ее спине холодной ладонью, едва задевая ногтями преизрядно охлажденную кожу спины и чувствуя, как по ней бегут стадом мурашки, а внутри все сжимается - от холода и того давнего, правда уже подзабытого страха. В последнее время наложилось много новых забот, и Эль почти забыла о том, что ей было предназначено.
Услышав шепот на ухо, рыжая даже не кивнула головой, но, выждав пару секунд, соскользнула со стула и двинулась следом за едва покачивающей бедрами Бродской. Закатив глаза, голубоглазая подумала, что та неисправима и вечно останется той Викой, какой она ее помнит.
- Здравствуй, Виктория, - усмехнулась в ответ на ее жест свободного разговора голубоглазая, присаживаясь рядом на диванчике и ставя бокал на столик. Оперлась локтем о спинку сиденья, развернувшись к знакомой лицом.
- Что-нибудь придумали насчет подставного лица? Учти, мы не можем просто так выдвигать свою роль на выборах.

Виктория Бродская

Проходит некоторое время - и Вика все-таки начинает говорить, в то время как Эль вновь задумывается над, казалось бы, уже давно обговоренными фактами.
Свержение династии Троандин было обговорено задолго до рождения, как Эль, так и Виктории. Задолго до рождения их обоих - еще лет, наверное, пятьдесят назад, или более. Когда дедушки с бабушками девочки были молодыми супружескими парами, либо только-только узнали друг про друга, в кругах Пандоры, Эдема и Тартара впервые произошло объединение и общества, реорганизовавшиеся из бывших литийский диверсантов, существовавших во времена гражданской войны в Лите, запланировали на лето 14.100-ого года диверсию - свержение власти и убийство всей семьи Императоров. Предсказать ничего точно не представлялось возможным, но буквально летом 14.050-ого года родился последний наследник литийской власти в Империи. Ровно в тот же год, но несколькими месяцами раннее - мать Эль, которая не по своей воле оказалась с детства втянута в этот водоворот событий.
Когда родилась Эль - ее не трогали. Знали, какое потрясение пережила мать, потому ее не трогали тоже. Но шло время и попыток диверсий все не происходило. А когда родилась Мия - в кругах ПЭТ произошел "бум!" - и девочке предложили стать одной из участников будущей диверсии. Правда, не сразу, а медленно завербовывая. Это она поняла уже через много лет, став намного старше и четче осознавая ситуацию, в которую влипла. Но выход отсюда был только один - вперед ногами, а власть этого идиота свергнуть хотелось.
И племяничка-то его, на самом деле, в Каллай сослали, а не он уехал, отказываясь от такой желанной добычи, как власть...
- Фамилию она не сменит. Я не разрешу. Это во-первых. Во-вторых да, Особенных за руль государства не пустят. И в-третьих, я заметила кое-что за матерью - если не ошибаюсь, она ждет ребенка. Значит, род Хортингов продолжает существование. А от своей роли мне слишком поздно отказываться, Вик. Не забыла, сколько лет прошло с вербовки? - она усмехнулась, чувствуя какую-то легкую, тягучую боль в груди. Да, она ничего не забывает.

Виктория Бродская

Вскинув глаза на сидящую напротив женщину, Эль склонила голову набок, нетерпеливо побарабанив ногтями пальцев по столешнице. Позволила себе легкую улыбку-усмешку, почти тут же стертую с лица поджатыми губами и внимательным взглядом.
Чуть не поперхнулась от ее слов.
— Я... — слова находились трудно, рыжая нервно усмехнулась. — Я конечно все понимаю... и то, что в твоей крови явно жили сводники, Бродская, но если ты предлагаешь мне встречаться с кем-нибудь из них, отвечу сразу — нет.
"А Матвей?" — вопросительно шепнуло подсознание. Девушка прикрыла взгляд голубых глаз.
"Нет. Не сейчас. Рано, пока еще слишком рано."
Отпив еще немного вина, Эль чуть усмехнулась, разглядывая разноцветные подвески, ограждающие вход в их небольшую зону комфорта. Музыка из самого бара начала доносится чуть громче, раздаваясь почти что совсем рядом.
— Еще варианты есть? Кто собирается выдвигать свои кандидатуры на выборы? — полуприкрыв глаза, решила поинтересоваться рыжая.

Виктория Бродская

Эль вздрогнула, чувствуя, как по спине бежит холодок от слов сидящей напротив женщины. Вглядывалась в ее карие глаза, горящие уверенностью и даже каким-то азартом.
Да-а, Эль хорошо, очень хорошо знала, что Вика — азартный игрок...
Но от имен и фамилий тянуло передернутся. И ладно тот же Николас Кинг — пожалуй, прийти на работу матери, и "случайно" пересечься с ним она вполне могла бы. Но вот Золотова?.. Бервехтронверт? Или, черт побери, Белла — с которой она знакома лично?
Щелкнув пальцами, девушка кинула хмурый взгляд на материализовавшегося рядом официанта.
— Еще вина.
Едва парень, окинув их внимательным взглядом, отыскивающим, по всей видимости, следы какой-либо притяжености влюбленных, ушел, рыжая прикрыла глаза.
— Очень на это надеялась, — буркнула она, наконец, открыв взгляд голубых глаз вновь. Постучала выкрашенными в мерный бордовый цвет ногтями по столешнице вновь, под ритм играющей в зале песни. — Но вот только вы же не сможете там управлять никем из верхов, если выборы изберут тех же Кинга или Бервехтронверт, верно? На то и были сделаны ставки выборов — лица старше двадцати лет, но самые младшие в семье. Вы пытаетесь найти кого-то, кем будет легко управлять. Сомневаюсь, что взрослые дадут собой управлять. Максимум лишь сотрудничество... весьма сомнительно.

Виктория Бродская

Эль помотала головой, словно пытаясь отогнать наваждение.
Отпила вина, приводя расползающиеся в разные стороны мысли в порядок, в единую кучку.
"Соображай, дорогая, соображай! Тебе нужно сейчас думать о конкретных вещах, а не о таких неопределенных и непостоянных вещах, как любовь."
— Черт побери, Вик, но почему тогда именно я? Почему вы не можете взять любого другого молоденького паренька или девушку, выиграющих выборы и управлять всем через них? — рыжая нахмурилась. Ей не нравилась эта ситуация, и впервые за девять лет она вздумала вообще поставить под сомнение их дело. — Зачем все так, в конце концов, усложнять? Вы вербуете людей от десяти по двадцать пять лет включительно, что вам мешает сделать это снова, но только в спектре императорской власти?
Эль раздраженно взмахнула головой, отчего волосы на спине легли по-новому. Склонила голову набок, внимательно глядя на женщину напротив.

Виктория Бродская

Эль сжала зубы, отставив бокал. Так, нет, пора прекращать пить. Не то потом она уже соображать не будет, а вот этого ей в последнюю очередь не хватало.
Слова Вики чуть напрягли. Сжав руки в кулаки и тут же их разжав, девушка выдохнула, повторив жест сидящей напротив женщины и откинувшись на спинку кресла. Хотела было на одном моменте встрять, но Бродская ее остановила, досказав то, что хотела сказать.
— Я тебя поняла, — устало вздохнула девушка. — Не избежать судьбы, да? — горестно усмехнулась она. Ответом ей была такая же усмешка.
А потом женщина поднялась, видимо, засобиравшись. Ну да, дела, скорее всего, все такое...
Переведя на нее взгляд, рыжая на мгновение замерла, чувствуя на своей щеке прикосновение ее губ. А потом в ее голове как-то всплыл неожиданный эпизод разговора с женщиной, который девушка постаралась побыстрее прогнать из ума.
Коснувшись губами ее щеки в ответ, Эль выдохнула, задумчиво глядя вслед ушедшей Бродской. Задумчиво покрутила браслет на руке, допила вина, после чего вышла, накидывая кожанку и совершенно спокойно выходя из бара — никем не останавливаемая.
И лишь ветер гнал сухие осенние листья.

Баролина Диджит

Эда чуть сжала зубы, небрежным движением откидывая волосы за спину, которые тут же разметались совершенно не так, как хотелось двадцатилетней особе. Она совершенно злилась просто ни на что.
Но то была черта её не очень уж и хорошего характера – вспыльчивость. Брюнетка была до жути вспыльчива, чем иногда раздражала многих людей, в частности тех, кто с ней никогда и не был знаком. И пусть она контролировала в себе эти порывы иной раз, но иногда они вырывались наружу, как будто бы в определенный день.
А к чёрту всё. Плевать.
Пару часов назад Эдриан покинула Храм, предварительно решив провести его целый день в городе. Хотелось успокоиться, а обстановка Литы заставляла отвлечься от неожиданных мыслей в голове.
Долгожданное спокойствие всё никак не наступало, заставляя вновь и вновь творить какие-то пакости: то расталкивая людей, то вставляя какие-то колкие фразы на их возмущение, то и вовсе портя им настроение. В этом была вся девушка. А кому не нравилось – целиком и полностью их проблемы.
Дела, ради которых брюнетка и ушла с утра, были благополучно решены, а сама Эда уже просто двигалась по улицам города, чуть прищурившись и взглянув на небо. Погода оставляла желать лучшего: особенно не нравилась туча, занавесившая все небо, отчего стояла невыносимая духота. И ни солнца, и ни дождя. Круто.
Эдриан взглянула на заведение напротив того места, где она сейчас и стояла. Кафе-бар. Быть может, там будет попрохладнее и поинтереснее, чем целый день шататься без дела по улицам Литы.
Толкнула дверь небрежным движением, входя внутрь и тихо вздыхая. Обстановка, как ни странно, понравилась, заставляя на время утихомирить свой ужасный пыл.
Девушка быстро прошла до барной стойки, запрыгивая на стул и вопросительно глядя на бармена, который выполнял чей-то заказ.
- Мне как обычно, - Эда махнула рукой, как только мужчина отвлекся от своего дела, тот кивнул головой, начиная что-то усиленно искать. Ну и пусть, не особо и спешим.
Хотя нет  - вообще не спешим.
Играла приглушенная музыка, раз за разом то увеличиваясь в громкости, то, наоборот, уменьшаясь. Брюнетка чуть сморщилась.
Как всегда.
Позже перевела взгляд на сидящую рядом девушку, усмехнувшись и только сейчас начиная осознавать, что вообще происходит вокруг.
Ба-а, да, оказывается, знакомые все лица. И даже неизвестно – плюс это или минус.

Баролина Диджит

Эда ещё с пары секунд смотрела на сидящую рядом явно знакомую ей девушку, встреча с которой действительно оказалась неожиданной. Не вывел из своих мыслей и бармен, поставивший её заказ на барную стойку, для приличия даже кашлянув, заставив двадцатилетнюю особу вмиг чуть проморгаться, легонько усмехаясь, уже совершенно не зло, лишь так, как делала это обычно.
Эдриан поправляет рукой тёмную прядь волос, чуть слышно выдыхая, взяв напиток в руку и в момент делая глоток, чувствуя, как явно алкогольный напиток растекается по организму. Словом, не пьянела она никогда, сколько бы алкоголя не выпила. Это было, с одной стороны, совершенно приятно, а с другой – напиться до явного забвения не получится, потому что голова соображала всегда до невозможности ясно. Ладно, будем считать это чем-то вроде суперспособности, правда, наверное, больше бесполезной, чем той, что может в один день пригодится.
Из мыслей выводит лишь голос Баро, заставляющий переместить взгляд карих глаз теперь более ясно на сидящую рядом, чуть покачала в знак согласия головой, делая новый глоток своего напитка, с явным неудовольствием отмечая, что в стакане явно напитка поубавилось. Да и ладно.
- Привет-привет, - вновь легонько усмехнулась, чуть прищурившись, - Собственно, я тебя тоже, но, видимо, судьба решила нас столкнуть в одном и том же заведении.
Когда-то знакомая ей сказала о том, что всё в мире взаимосвязано и ничего случайного не бывает. Иной раз хотелось мысленно отклонить эти слова, однако жизнь вновь и вновь ставила такие подножки, словно стараясь убедить в том, что всё так, как должно быть.
Да и совершенно пофиг. Зато у неё будет компания на сегодняшний явно чем-то для кого-то выдающийся день и вечер.

Отредактировано Эдриан Бланс (25.07.2018 00:12)

— Ты можешь сколько угодно притворяться милой девочкой, — Айри рассмеялась, с некоторым оттенком сожаления глядя на неё, — но ты никогда не сможешь побороть свою каллайскую натуру. Хло, любимая моя сестра, ты когда-нибудь задумывалась над тем, почему ты более жестокая, чем все твои литерийские подружки? Нет? А советую. Гены не изменишь, даже если очень сильно захочешь.
В голове вновь и вновь крутились эти чёртовы слова сестры.
И Хлое было обидно. Да, обидно, но не из-за того, что она это сказала, как она это сказала, а то, какая же это была, чёрт подери, правда.
Девушка прикрыла глаза.
— Не бери себе в голову, — в воздухе рассеялся запах знакомых сигарет с терпким привкусом, оседавшим где-то на нёбе. — Я ни разу не видела тебя за все эти четыре года такой, какой тебя пытается описать сестра.
Голубой глаз медленно приоткрылся.
— Может потому, что я не хотела, чтобы ты меня такой видела?
Алекса повернулась к ней в профиль, и поздний свет фонарей, проникающий с улицы в квартиру, за чёрные шторы, преломляясь в прозрачном, как хрусталь, стекле, очертил её силуэт, пробежал по изгибу носа и припухших от вина и укусов губ, очертил чёрные локоны волос, мягко стекающие в широкий вырез алого платья, затянувшего худую фигурку в неплотную ткань.
— Подумай, Хло. Ты ни разу не представлялась как те стереотипы о каллайцах. Ты не была ни разу безжалостным киллером, ни разу не была в той ледяной ярости, которая разрушает квартала, ни разу не совратила кого-либо против его воли. Ты не убийца и не совратительница. Перестань себя терзать.
Глаз закрылся вновь.
— Не убийца и не совратительница, говоришь? — в голосе каллайки чувствовался отчётливый смешок. — Алекса-Алекса...
— Хочешь доказать обратное?
Хлоя резко открыла оба глаза, глядя на усмехающуюся луранку, в которой было что-то такое же совершенное и опасное, как и в самой Айс. Они обе были одной крови, но жили в детстве и подростками на разных берегах.
— Докажу.
На их лицах проскользнули одинаковые ухмылки, в которых было и понимание, и жалость к каждому встречному, и неимоверный холод, который каждую зиму сковывал Каллай и Луран в плотнейшие тиски.
Этой ночью было холодно. Ветер нещадно рвал баннеры, срывал листовки и листву с деревьев, швыряя их от одного здания к другому. Словно безумный танец. Выпад влево, выпад вправо, взмыть наверх, грязным салютом раскрашивая небо в сотни оттенков.
Близился второй час ночи.
Пальцами Хло бездумно перебирала в воздухе, создавая за собой сноп крохотных снежинок, круживших и оседающих коротким белым следом за ней, скоро тающим. В какой-то момент, проходя мимо прохода между домами, дёрнула ладонью вокруг своей оси, а затем вправо, отправляя возникшее в воздухе ледяное копьё в приготовившегося грабить её незадачливого вора, заприметившего лёгкую жертву ещё тремя поворотами ранее. Теперь он, к своему несчастью, валялся в луже собственной крови.
Редкий бар, открытый в такое время, под названием "Ведьмины круги", зазывающе горел красным, иногда моргая. Чему-то хмыкнув, после чего на алых губах растянулась знакомая усмешка, Хлоя медленно вошла в заведение, негромко зазвенев колокольчиком, чей звон утонул в громкой музыке, на несколько секунд разнёсшейся по пустынным улицам столицы.
Место было звукоизолировано.
Каллайка прошла к стойке, поглядев на бармена. Тот посмотрел на неё, отчего-то отвёл взгляд, чувствуя себя явно неуютно.
— Абсент.
Парнишка кивнул головой, на мгновение замешавшись, а затем быстро налив напиток в бокал. Шатенка кинула его зазвеневшую серебряную монету достоинством в пять таверов.
— А...
— Оставь сдачу себе, — тихо прошелестела Айс, разворачиваясь. Её взгляд голубых глаз буквально что сканировал всё свободное пространство до тех пор, пока она не нашла сидящую на одном из диванчиком миловидную рыжеволосую девушку. Внутри Хлои всё как-то чересчур хищно усмехнулось.
Но не успела она сделать несколько шагов, как к незнакомке полез парень, явно не с самыми лучшими намерениями. Та морщилась, упиралась ладонью в его грудь, пока пьяница тянулся, надеясь поцеловать рыжеволоску.
"А она ещё трезва, судя по всему".
Хлоя прошла к ним, положив ладонь на голову парня, отчего тот остановился и оба, и он, и девушка, подняли на неё взгляд. Ладонь и голова под её рукой начали леденеть. Не сводя взгляда с карих глаз рыжеволосой красавицы, Хлоя бросила одно-единственное.
— Свали.
И отчего-то, вздрогнув, пьяница поспешил подняться, оставляя их наедине.
Каллайка медленно присела на диванчик рядом с девушкой, не отрывая взгляда от наблюдающей за ней девушкой. Обворожительно и в то же время опасно улыбнулась, протягивая вперёд ладонь, проводя ею вдоль щеки, немного задевая кожу кончиками ноготками, так, совсем немного, чтобы вызвать дрожь, но не оцарапать.
Айс приближается к незнакомке, на непозволительно короткое, близкое расстояние, негромко спрашивая у её уха, так, что чувствуется запах духов рыжеволосой, а рыжие волосы слегка соприкасаются с каштановыми.
— И как зовут такое прекрасное создание, что поздней ночью сидит в баре, заместо родного дома?